Неточные совпадения
— Ты бы, батька, побольше богу молился да поменьше с попадьей проклажался! — в упор последовал ответ, и затем
разговор по этому
предмету больше не возобновлялся.
За чаем продолжался тот же приятный, полный содержания
разговор. Не только не было ни одной минуты, чтобы надо было отыскивать
предмет для
разговора, но, напротив, чувствовалось, что не успеваешь сказать того, что хочешь, и охотно удерживаешься, слушая, что говорит другой. И всё, что ни говорили, не только она сама, но Воркуев, Степан Аркадьич, — всё получало, как казалось Левину, благодаря ее вниманию и замечаниям, особенное значение.
— Да, славный, — ответил Левин, продолжая думать о
предмете только что бывшего
разговора. Ему казалось, что он, насколько умел, ясно высказал свои мысли и чувства, а между тем оба они, люди неглупые и искренние, в один голос сказали, что он утешается софизмами. Это смущало его.
«При последнем
разговоре нашем я выразил вам мое намерение сообщить свое решение относительно
предмета этого
разговора.
Все
разговоры были о таких
предметах, которыми он, если бы был один и в деревне, никогда бы не занялся, а здесь они были очень интересны.
— Позвольте мне, досточтимый мною, обратить вас вновь к
предмету прекращенного
разговора. Если бы, положим, я приобрел то самое имение, о котором вы изволили упомянуть, то во сколько времени и как скоро можно разбогатеть в такой степени…
Все-таки зять был человек посторонний, а
предмет требовал уединенного и дружеского
разговора.
— Позвольте, почтеннейший, вновь обратить вас к
предмету прекращенного
разговора. Я спрашивал вас о том, как быть, как поступить, как лучше приняться… [Далее в рукописи отсутствуют две страницы. В первом издании второго тома «Мертвых душ» (1855) примечание: «Здесь в
разговоре Костанжогло с Чичиковым пропуск. Должно полагать, что Костанжогло предложил Чичикову приобрести покупкою именье соседа его, помещика Хлобуева».]
Он уж был не рад, что вызвал Захара на этот
разговор. Он все забывал, что чуть тронешь этот деликатный
предмет, так и не оберешься хлопот.
Из глаз его выглядывало уныние, в ее
разговорах сквозило смущение за Веру и участие к нему самому. Они говорили, даже о простых
предметах, как-то натянуто, но к обеду взаимная симпатия превозмогла, они оправились и глядели прямо друг другу в глаза, доверяя взаимным чувствам и характерам. Они даже будто сблизились между собой, и в минуты молчания высказывали один другому глазами то, что могли бы сказать о происшедшем словами, если б это было нужно.
Обе смотрели друг на друга серьезно, говорили мало, больше о мелочах, ежедневных
предметах, но в обменивающихся взглядах высказывался целый немой
разговор.
При этом случае
разговор незаметно перешел к женщинам. Японцы впали было в легкий цинизм. Они, как все азиатские народы, преданы чувственности, не скрывают и не преследуют этой слабости. Если хотите узнать об этом что-нибудь подробнее, прочтите Кемпфера или Тунберга. Последний посвятил этому целую главу в своем путешествии. Я не был внутри Японии и не жил с японцами и потому мог только кое-что уловить из их
разговоров об этом
предмете.
Стояло и торчало где-то какое-то существо или
предмет, вроде как торчит что-нибудь иногда пред глазом, и долго, за делом или в горячем
разговоре, не замечаешь его, а между тем видимо раздражаешься, почти мучаешься, и наконец-то догадаешься отстранить негодный
предмет, часто очень пустой и смешной, какую-нибудь вещь, забытую не на своем месте, платок, упавший на пол, книгу, не убранную в шкаф, и проч., и проч.
На другой день эта часть
разговора, — ведь это был лишь небольшой эпизод в
разговоре, шедшем вообще вовсе не о том, а обо всяких других
предметах, — эта часть вчерашнего
разговора продолжалась таким образом...
С полчаса или с три четверти часа, остававшиеся до обеда, шел самый любезный
разговор в этом роде о всяких благородных
предметах.
А этот главный
предмет, занимавший так мало места в их не слишком частых длинных
разговорах, и даже в коротких
разговорах занимавший тоже лишь незаметное место, этот
предмет был не их чувство друг к другу, — нет, о чувстве они не говорили ни слова после первых неопределенных слов в первом их
разговоре на праздничном вечере: им некогда было об этом толковать; в две — три минуты, которые выбирались на обмен мыслями без боязни подслушивания, едва успевали они переговорить о другом
предмете, который не оставлял им ни времени, ни охоты для объяснений в чувствах, — это были хлопоты и раздумья о том, когда и как удастся Верочке избавиться от ее страшного положения.
Разумеется, главным содержанием
разговоров Верочки с Лопуховым было не то, какой образ мыслей надобно считать справедливым, но вообще они говорили между собою довольно мало, и длинные
разговоры у них, бывавшие редко, шли только о
предметах посторонних, вроде образа мыслей и тому подобных сюжетов.
— Очень дурно. — Лопухов стал рассказывать то, что нужно было знать г-же Б., чтобы в
разговорах с Верою избегать
предметов, которые напоминали бы девушке ее прошлые неприятности. Г-жа Б. слушала с участием, наконец, пожала руку Лопухову...
— Изрядно, — отвечал я, обрадовавшись, что
разговор коснулся наконец
предмета, мне близкого. — В тридцати шагах промаху в карту не дам, разумеется, из знакомых пистолетов.
Туда, сверх жильцов, приходили их знакомые, главный
предмет занятий и
разговоров было волокитство и подсматривание друг за другом.
На этом
предмете нельзя не остановиться. Я, впрочем, вовсе не бегу от отступлений и эпизодов, — так идет всякий
разговор, так идет самая жизнь.
Разговор переходил от
предмета к
предмету, везде, во всем он был дома, умен, éveille, [находчив (фр.).] оригинален.
Очень возможно, что
разговор этот был несколько прикрашен кем-нибудь из остряков соседей, но в применении к Бурмакину он представлялся настолько вероподобным, что обошел всю округу и составил
предмет общего увеселения.
Рассуждение это поражает всех своею резонностью, но затем беседующие догадываются, что
разговор принимает слишком вольный характер, и переходят к другим
предметам.
— Судьба, значит, ей еще не открылась, — отвечает матушка и, опасаясь, чтобы
разговор не принял скабрезного характера, спешит перейти к другому
предмету. — Ни у кого я такого вкусного чаю не пивала, как у вас, папенька! — обращается она к старику. — У кого вы берете?
И тесть и зять относятся друг к другу нельзя сказать, чтоб враждебно, но равнодушно; по-видимому, не находят
предмета для
разговора.
Если
разговор касался важных и благочестивых
предметов, то Иван Иванович вздыхал после каждого слова, кивая слегка головою; ежели до хозяйственных, то высовывал голову из своей брички и делал такие мины, глядя на которые, кажется, можно было прочитать, как нужно делать грушевый квас, как велики те дыни, о которых он говорил, и как жирны те гуси, которые бегают у него по двору.
Он был классом выше, но мы были близки и часто проводили время в
разговорах о разных отвлеченных
предметах.
Только уже в Ровно из
разговоров старших я понял, что доступ в университет мне закрыт и что отныне математика должна стать для меня основным
предметом изучения.
Мать была умна и потому сумела победить в себе непосредственное побуждение, заставлявшее ее кидаться сломя голову при каждом жалобном крике ребенка. Спустя несколько месяцев после этого
разговора мальчик свободно и быстро ползал по комнатам, настораживая слух навстречу всякому звуку и, с какою-то необычною в других детях живостью, ощупывал всякий
предмет, попадавший в руки.
Потом, несколько овладев собой, она сделала попытку перевести
разговор на посторонний
предмет, к которому они оба могли отнестись равнодушно.
Князь заметил, что все эти три дня они вступали иногда друг с другом в длинные
разговоры, нередко кричали и спорили, даже, кажется, об ученых
предметах, что, по-видимому, доставляло удовольствие Лебедеву.
Но — чудное дело! превратившись в англомана, Иван Петрович стал в то же время патриотом, по крайней мере он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской привычки и по-русски изъяснялся странно: в обыкновенной беседе речь его, неповоротливая и вялая, вся пестрела галлицизмами; но чуть
разговор касался
предметов важных, у Ивана Петровича тотчас являлись выражения вроде: «оказать новые опыты самоусердия», «сие не согласуется с самою натурою обстоятельства» и т.д. Иван Петрович привез с собою несколько рукописных планов, касавшихся до устройства и улучшения государства; он очень был недоволен всем, что видел, — отсутствие системы в особенности возбуждало его желчь.
В статье «Об эпиграмме и надписи у древних» (из Ла Гарпа) читаем: «В новейшие времена эпиграмма, в обыкновенном смысле, означает такой род стихотворения, который особенно сходен с сатирою по насмешке или по критике; даже в простом
разговоре колкая шутка называется эпиграммою; но в особенности сим словом означается острая мысль или натуральная простота, которая часто составляет
предмет легкого стихотворения.
За обедом все шли толки о квартире или держался другой общий
разговор о
предметах, весьма интересных.
Я начинал уже считать себя выходящим из ребячьего возраста: чтение книг,
разговоры с матерью о
предметах недетских, ее доверенность ко мне, ее слова, питавшие мое самолюбие: «Ты уже не маленький, ты все понимаешь; как ты об этом думаешь, друг мой?» — и тому подобные выражения, которыми мать, в порывах нежности, уравнивала наши возрасты, обманывая самое себя, — эти слова возгордили меня, и я начинал свысока посматривать на окружающих меня людей.
В метафизических рассуждениях, которые бывали одним из главных
предметов наших
разговоров, я любил ту минуту, когда мысли быстрее и быстрее следуют одна за другой и, становясь все более и более отвлеченными, доходят, наконец, до такой степени туманности, что не видишь возможности выразить их и, полагая сказать то, что думаешь, говоришь совсем другое.
Мари хотела что-то такое на это сказать, но приехал Евгений Петрович, и продолжать при нем далее
разговор о таких отвлеченных
предметах было совершенно невозможно, потому что он на первых же словах обрезал бы и сказал, что все это глупости.
— Совершенно справедливо, все они — дрянь! — подтвердил Павел и вскоре после того, по поводу своей новой, как сам он выражался, религии, имел довольно продолжительный спор с Неведомовым, которого прежде того он считал было совершенно на своей стороне. Он зашел к нему однажды и нарочно завел с ним
разговор об этом
предмете.
Во всем этом
разговоре о братьях Юлия Ардальоновна не приняла никакого участия, как будто бы говорилось о совершенно постороннем и нисколько не занимающем ее
предмете. Вихров опять почувствовал необходимость хоть о чем-нибудь поговорить с ней.
Разговор после того снова склонился на несколько отвлеченные
предметы и перешел, между прочим, на заявивших уже себя в то время славянофилов.
— А что ваш правитель канцелярии? — спросил он его, чтобы свести
разговор с государственных
предметов на более низменную почву.
— Да, барин, очень вас люблю! — повторила еще раз Груша и потом, истощив, как видно, весь
разговор о божественном, перешла и на другой
предмет.
У каждой было по нескольку кусков материй, которые надлежало утаить от таможенного надзора, а это, как известно, составляет
предмет неистощимейших
разговоров для всякой свободномыслящей русской дамы, которая, пользуясь всеми правами культурного срамословия, потому только не мнит себя кокоткою, что освобождается от взятия желтого билета.
В столовой всем стало как-то поваднее. «Калегварды» выпили по две рюмки водки и затем, по мере закусывания, поглощали соответствующее количество хересу и других напитков.
Разговор сделался шумным;
предметом его служила Жюдик. Некоторые хвалили; один «калегвард» даже стал в позу и спел"la Chatouilleuse". [«Недотрогу» (франц.)] Другие, напротив того, порицали, находя, что Жюдик слишком добродетельна и что, например, Шнейдерша…
— Позвольте, — сказал он, — не лучше ли возвратиться к первоначальному
предмету нашего
разговора. Признаться, я больше насчет деточек-с. Я воспитатель-с. Есть у нас в заведении кафедра гражданского права, ну и, разумеется, тут на первом месте вопрос о собственности. Но ежели возможен изложенный вами взгляд на юридическую истину, если он, как вы говорите, даже обязателен в юридической практике… что же такое после этого собственность?
[
предметов для
разговора (франц.)]
Одного не любил генерал в отце Алексее: что он елеем волосы себе мазал. И потому, поговорив об архиереях, всегда склонял
разговор и на этот
предмет...
— А вы, батюшка, имели
разговор с господином Парначевым об этом
предмете?
Я мысленно спрашивал себя, в какой степени возможно продолжение
разговора,
предмет которого грозит перейти на чебоксарскую почву?